Успенский Михаил - Семь Разговоров В Атлантиде
Михаил Успенский
СЕМЬ РАЗГОВОРОВ В АТЛАНТИДЕ
Недалеко от них живут атланты, полудикие эгипаты, блеммийцы, гамфасанты,
сатиры и гимантоподы. Если верить писателям, атлантам чужды человеческие
обычаи: они не называют друг друга по именам, смотрят на восход и заход
солнца как на гибель для них самих и их полей, ужасно проклинают его и не
видят во сне того, что остальные смертные.
Плиний Старший.
...тогда, не будучи уже в силах выносить настоящее свое счастье, они
развратились, и тому, кто в состоянии это различать, они казались людьми
порочными, потому что из благ наиболее драгоценных губили именно самые
прекрасные; на взгляд же тех, кто не умеет распознавать условия истинно
блаженной жизни, они в это-то преимущественно время и были вполне
безупречны и счастливы, когда были преисполнены духа корысти и силы.
Платон
- Итак, вы уверены, что рассказ мальчика - не игра воображения? - Да,
уверен. - Но ведь могло же быть, что он начитался разных фантазий и все это
увидел во сне? - Нет, я этого не думаю... Профессор чуть улыбается...
Ю. Шпаков, _Это было в Атлантиде_
1.
- Кто будешь? Да из какой страны будешь? Мать и отец твои на имя кто? Как
сюда, к воротам, попал?
- Зовусь именем Главк, из заморской страны. Матери-отца не помню, добрые
люди воспитали и к делу пристроили. А прислан сюда неким незнакомцем.
- Как же ты моря переплыл, мосты миновал, неподкупную стражу подкупил?
- А никак не миновал. Повернул он меня трикраты, велел зажмуриться, а когда
разожмурился - ввот он уже и ты передо мной в воротах стоишь. Ты, кстати,
на имя кто будешь?
- Никак не зовут.
- Как это никак? У нас всех как-нибудь да зовут. Бывает, и имя-то так себе,
срамота, а все равно зовут. Рабам, и тем клички дают для удобства. Может, и
ты раб? Что же мне с тобой тогда речи вести? Я и так, без речей пройду...
Эх!
-
- Никак не зовут.
- Как это никак? У нас всех как-нибудь да зовут. Бывает, и имя-то так себе,
срамота, а все равно зовут. Рабам, и тем клички дают для удобства. Может, и
ты раб? Что же мне с тобой тогда речи вести? Я и так, без речей пройду...
Эх!
- Ну вот. Что, прошел? Или не очень? Ага, не больно-то прошел. У нас
больно-то не расходишься. Болит лоб-то?
- Ой, болит. Кто же мне путь застит? Нету ничего. Может, тонкую бечевку
натянули?
- Не бечовку. Никакую не бечевку. А валяется тут поперек дорожки одно
словечко, оно и не пускает.
- Так бы и сказал, что заклято.
- Не заклято, а поперек лежит, пройти не велит. Ну что, берешь речи про
раба обратно?
- Беру, беру.
- Нет, не так. Говори: не раб, не раб, но человек ворот.
- Не раб, не раб, но человек ворот.
- Вот так-то лучше.
- А что же ты мне имени назвать не хочешь?
- Нету имени. И не надо. Говори, зачем пришел.
- Пришел с товаром. Торговать пришел. Меняться, по-вашему. У нас товар, а у
вас, говорят, купец.
- Где же товар? Не вижу такого. Руки пустые, ноги босые...
- В голове товар. Царю несу вашему.
- Царя у нас нет, а у нас вот кто зато есть: Держатель тверди да моря.
- И держит?
- Еще как держит. Топни-ка ногой. Не проваливается? Вот и хорошо. Держит,
куда он денется.
- А у нас говорят: Калям-бубу землю держит на каменных руках.
- Глупости у вас говорят. Подумай сам хорошенько: как же может Калям-бубу
землю держать, да еще море впридачу? А? Замучается!
- Не замучается, он бог.
- Не знаю, не знаю такого бога.
- Ну и плохо, что не знаешь. А вот если бы знал, да приносил ему жертвы
почаще, он бы к тебе мирволил. Не торчал бы тогда у ворот на солнце.
